Есть вещи, которые мы до смерти боимся услышать. Фраза "У вас рак", возможно, стоит первым номером в списке большинства людей. Еще одно – слова о том, что у вас не может быть детей. Когда мне было восемь лет, гинеколог сказал моим родителям ужасную вещь: у меня очень редкая генетическая болезнь, и если сейчас мне не удалят яичники, то, когда я достигну половой зрелости, у меня разовьется рак, и я умру.
Почти двадцать лет спустя я выяснила, что врачи солгали мне и родителям. И это был не единичный случай, а стандартная политика (до середины девяностых). Правду о таком состоянии, как у меня, тщательно скрывали. В 25 лет я ее узнала, и шок, который я испытала, услышав свой настоящий диагноз, - после стольких лет вранья, безо всякой поддержки, - почти убил меня. У меня случился эмоциональный срыв.
Тайна моего тела – живое воплощение несомненного противоречия. Я - женщина с хромосомами XY, я и женщина, и мужчина одновременно. Проще говоря, мое тело выглядит женским, но хромосомы у меня мужские, так что внутри тела скрыта пара сюрпризов. Существует несколько типов интерсексуальности. По статистике, почти 4% всех людей интерсексуальны. Мы – угнетенное невидимое меньшинство, и страх, любопытство и отвращение, которое наши тела вызывают в современной западной культуре, долгие годы делали меня заложницей стыда и молчания.
В XX веке влиятельные юридические и медицинские учреждения делали все возможное, чтобы вычеркнуть нас из общества. Несмотря на то, что природа стремится к разнообразию – радуга полов и возможного гендера – эксперты взяли на себя смелость запихать всех в одну из двух категорий – мужскую или женскую. Бинарные оппозиции. Иное неприемлемо.
Мы все слышали о "варварских" африканских племенах, которые практикуют обрезание клитора, но не многие знают о хирургических операциях на гениталиях, которые гинекологи Европы и Северной Америки делают младенцам и маленьким детям для того, чтобы они выглядели "более нормальными". Зачастую это чисто косметические операции, которые, когда ребенок вырастает, могут повредить его сексуальной жизни и/или способности к воспроизведению потомства.
Есть четкий врачебный стандарт о допустимых размерах клитора. И если у младенца клитор больше положенного, практически маленький пенис, то ребенка могут прооперировать и превратить в девочку, потому что легче сформировать вагину, чем действующий фаллос, который не стыдно продемонстрировать в раздевалке. 90% интерсексуальных младенцев в операционной превращаются в девочек.
Это нарушение прав детей становится все более очевидным. Но операции до сих пор случаются. Когда рождается младенец-интерсексуал, приглашается "эксперт", призванный решить, какого пола будет этот ребенок, а родителей часто заставляют смириться с этим решением. А потом им приходится участвовать в заговоре по жесткой социализации ребенка (розовое для девочки, голубое для мальчика) и скрывать от него правду.
Я стараюсь пережить эту боль, продолжаю бороться за право мыслить вне рамок мужского/женского и говорить от лица интерсексуалов. Я бросила вызов медицинскому и юридическому господству и готова посвятить этому всю свою жизнь.
Все началось в 1977 году. Несколько месяцев меня мучили боли в брюшной полости и после разнообразных анализов меня направили ко всемирно известному гинекологу (вообразите себе божество в белом халате). Он меня осмотрел, а вместе с ним и целая толпа студентов-медиков, после чего объявил всем, что я "очень необычная маленькая девочка". Как выяснилось, это заявление было своего рода благословением.
Я помню боль в голосе моего отца и слезы матери. Сначала я не понимала, почему они так расстроились. Но довольно скоро я узнала, что если нет яичников, то не будет и детей. Операцию мне сделали, когда королева праздновала свой серебряный юбилей. Я была единственным ребенком в палате. Пыталась сбежать, но медсестры меня поймали. И скоро я поняла, что никаких прав у меня нет, и подтверждением тому стала клизма, которую мне поставили накануне операции на глазах у моей матери.
До операции я была счастливой маленькой девочкой, а в школу вернулась уже совсем другим ребенком. То, что со мной произошло, я воспроизводила вновь и вновь с другими детьми, играя в "больничку". Я себя ненавидела, я была одинока, и именно это привлекло ко мне подростка, который делал вид, что дружит со мной, ана самом деле сексуально приставал ко мне до тех пор, пока мне не исполнилось 11 лет.
У меня не было яичников, поэтому с 12 лет мне приходилось принимать гормоны – эстроген в таблетках. Когда я в очередной раз пришла к своему доктору-божеству, он объяснил мне, что, поскольку я бесплодна, месячных у меня не будет: "у тебя нет матки" и "возможно, у тебя не вырастут волосы на лобке". Эти шокирующие заявления произносились так, как будто это было что-то само собой разумеющееся. Мне приходилось постигать их самой. С родителями я разговаривать об этом не могла. Мне было слишком стыдно. Еще хуже все стало, когда мне было лет 15-16: гинеколог осмотрел меня и сказал, что у меня слишком узкая вагина, поэтому, возможно, я не смогу заниматься полноценным сексом. Он дал мне несколько вибраторов разного размера и отправил домой. Как ими пользоваться, я представляла себе очень смутно. Я чувствовала себя такой уродкой, что сразу их выбросила.
Я никогда не ощущала себя настоящей девочкой. Я росла сорванцом, и мне всегда больше нравились солдатики, чем куклы. Несмотря на то, что я не носила платья и стригла волосы, меня интересовали мальчики. Но в подростковом возрасте мне все чаще стало казаться, что женщина из меня никакая. Неспособность иметь детей буквально лишила меня самоуважения. Я страшно беспокоилась, что ни один мужчина не останется со мной, потому что я не могу дать ему семью. Дважды в год я по-прежнему ходила к разным гинекологам, и ни один из них не сказал мне правды.
В семнадцать лет я влюбилась в женщину и весьма этому удивилась. Я решила, что я лесбиянка и ужасно обрадовалась. Бросила школу и присоединилась к лагерю Гринэм-коммон*. Потом я переехала в Лондон, стала изучать антропологию и отношения с общественностью в колледже Голдсмитс и вступила в гей-организацию OutRage!. Мы подружились с Дереком Джарманом, лежа под транспарантом "Права для геев сейчас!" посреди Чэринг кросс роуд. Дружба с Дереком заставила меня серьезно задуматься над вопросами сексуальности и гендера, и вскоре я стала думать о себе не как о лесбиянке, а как о queer. Дерек умер в 1994 году, а я, эгоистка, хотела бы, чтобы это случилось позже, потому что в конце того года мой новый гинеколог, наконец, сказал мне правду. И Дерек бы не был ею потрясен. Он бы помог мне увидеть положительные стороны.
Несмотря на то, что я знала о гендере и сексуальности, я оказалась абсолютно не готовой к собственным генетическим особенностям, которые сейчас называются синдромом тестикулярной феминизации Я была в шоке, когда мне сказали, что на хромосомном уровне я мужчина (XY, а не ХХ), и что мои удаленные "яичники" на самом деле были неопустившимися яичками (Нет, не может быть! Теперь-то я могу над этим посмеяться). На тридцать тысяч человек такое случается только с одним, я абсолютно невосприимчива к тестостерону, поэтому несмотря на мужские хромосомы, я не смогла стать мужчиной (изначально плод по чреве матери развивается как женский, а развитие плода с хромосомами XY как существа мужского пола начинается под влиянием тестостерона материнского организма).
Многие женщины с хромосомами XY счастливы в собственной гетеросексуальности. Моя бисексуальность и принадлежность в обоим полам в прошлом году привели меня к участию в интересном эксперименте. Выяснилось, что в операции, которую я перенесла в детстве, возможно, не было необходимости – сейчас некоторые молодые женщины с хромосомами XY предпочитают не оперироваться и производить гормоны естественным путем. Мы с моим эндокринологом доктором Конвэем изменили схему приема гормонов: я стала принимать не эстроген, а соединение эстрогена и тестостерона. У меня стало больше энергии, больше сексуального желания, я чувствую в себе больше жизни. Несмотря на свою "невосприимчивость" к тестостерону, мое тело физически изменилось (больше мускулов, больше лобковых волос, увеличение клитора). И эмоционально я изменилась. Я чувствую свою мужскую энергетику, я меньше хнычу. И как это ни удивительно, мне сейчас быть женщиной комфортнее, чем раньше.
Могу честно сказать, я не жалею ни о чем из того, что со мной произошло – кроме бесплодия – потому что все это сделало меня очень сильной. Несмотря на бесконечное самокопание и попытки ответить на вопрос "Кто я?", я теперь без предрассудков смотрю на схватку мужского и женского, я знаю, как найти баланс.
Сейчас я думаю, как сделать так, чтобы закон признавал и называл нас теми, кто мы есть – интерсексуалами. Я хочу, чтобы именно это было записано в моем паспорте, и я хочу, чтобы у меня была возможность обвенчаться с женщиной в церкви. От кампании за права интерсексуалов выиграют все. С какой стати над нами довлеют представления прошлого века о том, что есть только две категории, два пола? Безусловно, всем будет только лучше, если мы сможем выйти за рамки и перестанем чувствовать себя связанными узами пола.
Факты об интерсексуальности
Синдром тестикулярной феминизации – одна из редких генетических особенностей. Люди с синдромом тестикулярной феминизации рождаются с мужскими XY-хромосомами, неопустившимися яичками (которые могут быть ошибочно приняты за яичники) и внешними женскими гениталиями. Генотип у них мужской (46 XY), а фенотип (совокупность половых признаков) женский.
Сара Грэхем, The Independent, 8 августа 2006 г.
*Гринэм-коммон – (Greenham Common), авиационная база США в Беркшире, оказавшаяся в центре внимания феминистского движения за мир 1980-х гг. Женский лагерь мира "Гринэм-Коммон" возник в 1981 г. и стал символом протеста против присутствия в Британии американских крылатых ракет.